Николай Боков. Виктор Франкль (Viktor Frankl) и его "лечение словом"

Виктор Франкль поразил мое воображение персидскою притчею, которую я вычитал в его книжке «:Man’s search for Meaning» еще в Москве. И когда мы познакомились в Вене в 1975 году, он вновь вспомнил о ней. Она помогла ему выжить в Освенциме, сказал он. Всякий раз, когда объявлялся перевод в другой лагерь, или поездка в санаторий, или обещалось лучше место в другом бараке, притча вспоминалась и как бы обостряла интуицию.

Впрочем, после событий мы склонны вносить в них порядок и присваивать нашим действиям преднамеренность, делающую честь нашему интеллекту. Мы не можем жить с паникой и ужасом даже в нашем прошлом. Теперь Ара Мусаян говорит мне, что эта притча общеизвестна и что аналогичные мудрости есть в других литературах. Рискну тем не менее напомнить. Садовник прибежал к визирю и умолял позволить ему немедленно уехать в Тегеран, поскольку ему только что явилась Смерть и угрожала. Визирь разрешил. Гуляя по саду, он встретил Смерть и спросил ее, почему она угрожала его слуге. Я угрожала? – сказала Смерть. – Я лишь выразила удивление видеть его здесь, тогда как мы должны с ним встретиться сегодня вечером в Тегеране.

Оказалось, что Мария Разумовская знакома с Франклем, что он в Вене популярная фигура, что он любит общение и встречи. И представила ему нас. Так мы встретились и пообедали у него, в обществе его дочери, Катарины Веселый, и ее мужа. Разговор хаотичный и непринужденный, обо всем, а наипаче о том, что делается в России, и о ее лагерях, современных и сталинских, и хрущевских. Поехали в дом Климта. Помню о другой встрече у него в кабинете, заставленном изданиями его книг на всех языках. Жовиальный, сангвиник, кипучий, может быть, и любитель хорошего вина, он был ядром, катапультированным в настоящее смертью. Он говорил о себе как основателе «четвертой школы психоанализа». Уже в Париже я получил в подарок «The Unconscious God» и написал о нем воспроизводимую ниже статью. Мы обменялись несколько раз письмами, созвонились накануне моего приезда в Вену спустя три года: он говорил голосом слабым. И уже иные интересы влекли меня от логотерапии прочь.
Пока мы беседовали, Франкль нарисовал меня и Ирину. Рисунки сохранились у Ричарда Девиса в Лидсе. Франкль воспользовался бланком рецепта для лекарства от кашля (а Ирине достались пилюли от сердца). Когда в пещерные годы меня донимал кашель, я начинал думать о его прозорливости… С ним же связано одно совпадение. Рассказывая о своем методе «словесного лечения», он упомянул о своей пациентке, матери, крайне тяжело переносившей смерть сына и погружавшейся в безвозвратную депрессию. Однажды Франкль вдохновенно сказал ей: – Вы неимоверно страдаете, вам не хочется жить. Представьте себе, что все шло бы, как предполагает природа, и вы умерли бы раньше его. Как бы ваш сын справился со своим горем, он, вас так любивший? О какого же страдания он теперь избавлен! – Этот неожиданно просиявший новый смысл мать исцелил в считанные дни.

В 1982 году погиб от приступа астмы Дмитрий Леонтьев (в институте Склифассовского, куда его привезла скорая помощь, в реанимации не оказалось кислорода… Дима был диссидентом). Казалось, его мать Оксана не перейдет этой скорби. (София Губайдулина сказала по телефону: «На похоронах Оксана была каменная, никому ни слова»). Время шло. Спустя несколько месяцев от Оксаны пришло письмо: «Непереносимо тяжело. И вдруг я подумала: а если бы я умерла первая, и каково было бы ему, нежному, любящему сыну, крайне чувствительному? От одной этой мысли тяжесть, которая меня расплющивала, стала таять, и теперь я могу дышать».

Бывает, мы лечим себя сами, а иногда нужен проницательный целитель. Впрочем, некоторые доктрины, тоже небезрезультатные, начинают с заявления, что смысла в нашем существовании нет никакого… Такой подход тоже подчас имеет смысл…

Приятно поместить здесь фотографию, которую я нашел на сайте венского Института Виктора Франкля (1902-1997). Она сделана его дочерью Катариной.











Чтобы увеличить страницу, нажмите на нее мышью, а потом еще раз на иконку в правом нижнем углу.